Я дочитала книгу, совершенно случайно расставившую по местам многие важные впечатления года моей жизни. Речь не о книге, но начать хочу с нее. Т. Манн, один из любимых моих писателей, околдовывает меня своим умением с помощью длинных, обстоятельно-монотонных, подробных текстов волновать и вызывать такую силу разнообразных впечатлений и чувств, что они начинают сказываться на моем физическом и моральном здоровье. Это я о тех моментах, когда с улыбкой человека, постигнувшего смысл жизни, я дрожащими руками перелистываю страницы, а откуда-то из стен начинает звучать, сотрясая потолок органная музыка, изредка сменяемая тонким голосом флейты. А на страницах книги происходит всего лишь то, что герой просит у женщины карандаш. И вот в этом и заключается вся магия: жизнь героя – обычная, отнюдь не бедная на события жизнь, но не очевидно важные события, переломы и перемены, а этот единственный карандаш наполняет книгу волшебством, руки мои дрожью, а комнату органной музыкой. И сколько я не пытаюсь вспомнить иных страниц, вызвавших во мне хотя бы похожее волнение, они не появляются в памяти, меркнут истории королей, меркнут костры инквизиции, меркнут города земные и инопланетные, меркнут войны людские и эльфийские, меркнут перед одним единственным карандашом.

Так вот, не смея отвечать за вас, хоть полагаю, что в этом от вас не отличаюсь, скажу, что со мной происходит так же. Есть много событий, много опыта, много происшествий призванных и должных изменить и сломать все, но они меркнут перед одним карандашом, перед одним моментом, невероятную, торжественную важность которого никто и никогда не увидит и не узнает. А точнее, именно благодаря карандашу, они обретают смысл.
Алхимия – удачное сравнение, со страниц все той же книги. Несостоявшаяся, недопонятая, волнующая смесь науки и магии. Впечатления и события, обдуманные, раскрашенные и описанные, все же простыми углями лежат передо мной. Размолотые в пыль, разбавленные водой, смешанные с песком и землей, но все еще остающиеся углями. И век за веком безумцы ищут один единственный во всей формуле ненаучный ингредиент, философский камень.
И так, на угли долгих моих размышлений о человеческом, о поисках, о доверии, о послушании, о сотни книжных и вполне реальных героев, падает философским камнем орешек, которым случайным и весьма особенным образом меня угостили в самом начале этого года. И угли превращаются в алмазы, в камни не просто красивые, но и неразрушимые. Орешек, плод поиска столетий, магическое звено совсем не магической формулы. Завершение важного периода моей жизни. Звездная вселенная, огранная музыка и тонкий голосок флейты.
Я давно подозревала, что душевная алхимия мой метод познания, но теперь не сомневаюсь в этом. Есть великие подвижники, которые идут к опыту медленно, поднимаются по ступеням, каждая из которых вытекает из прошлой, повинуясь древней мифической структуре набирания опыта, не чуждой троекратных повторений. Бывают гении, опыт которых приходит озарением, божественным чудом, а настроение волной то поднимает их до небес, то ниспровергает в ад. Мое же средство – та самая алхимия, я собираю угли, я берегу их, я изучаю их, рассматриваю, измучиваю и истираю в пыль. А потом является никому неведомый и ничего не подозревающий орешек, происходит алхимическая реакция, смесь науки и чуда, и новый алмаз сияет в моей руке.
Итак, перед нами подвижник - учитель, гений и… посредственность, так характеризует Манн героя, придумавшего себе алхимию души. Но он, заметно любим автором, и, единственный из трех счастлив, в том числе тем, что искренне любит людей, единственный источник, рождающий философский камень. Любит искренней, простой и рассудочной любовью, тогда как склонный к паранойе учитель пытается их вести, а склонный к шизофрении гений – от них спрятаться.